Совместность воды и ее поверхности и белого стула на песке берега. Ты расчленяешь движение, она разделяет судьбу на два потока. Ты приходишь на исповедь и торжественность самораскрытия становится нотой смущения и позора поиска бога за пределами своей внутренней коммуникации. Ты кричишь и преломления звука голоса голой вибрацией тел отказывает тебе в чувстве, что что-то уже произошло.
Что-то уже произошло и страх еще одной свершённости встал в очередь в крематорий фантазмов. Ты все это уже знал и слышал и видел. Как увидеть невидимое спросил священник - ведь я посредник и пока поток соединяет снега на горе и море в долине - тогда существует время или то, что длится.
Да, сказал, священник, страх - это функция перехода от одного состояния к другому, или, во всяком случае, то что сопровождает этот переход и бог - это только повод задуматься о переходных состояниях. Но тогда зачем я здесь? Чтобы платить, ответил священник. Кому? - спросил я, - ведь здесь так много людей? Мы здесь совершенно одни, сказала дама в узкую щель приоткрыв дверь и было видно, что за дверью кто-то в белом на стуле.
Да, конечно, это праздник - запел хор. Игровые автоматы позвякивали между исповедальнями. У порогов лежали синие прыгалки. Достаточно далеко ли Вы видите себя? - опять спросил он. И далеко, и долго и достаточно - это все слова описывающие то, что на самом деле не существует - ответил я. 
- Меня мучает отсутствие ее, но эта неразделенность всего лишь уловка вашего бога. 
- Она - это женщина, ухмыльнулся священник.
- Я думаю, что если бы на вашем месте был другой священник, то состоялся бы другой разговор.
- Но вы остались бы тем же и другие слова не добавили бы Вам другого.

Я уходил по саду. Меня догоняла музыка из храма. Прутья забора извивались черными ветками и угрожали выпрыгивающему. Из окон напротив монашки смотрели на меня искажая лица в стеклах для придания таинственности и непонятности, но все было и так беспредельно запутано и тогда я попытался бежать. Но движение было закрыто и только спокойствием можно было убедить охрану. С белым лицом, с белыми лицами, с белизной. Ударил колокол. Я занял час у бога. Она была там, в средневековой накидке, в Венеции это было, мы пытались реставрировать. Каждый из нас имел половину - я знал, она умела. И, поэтому, все запутывалось их богом, чтобы было больнее и чтобы каждый переходил из одного зала в другой.

Я пришла, чтобы поменять значимость на смысл, сказала она. Но я думал, что музыка для того, чтобы присутствовать при рождении, ответил я. Ответили мы, ответила она. Тот, кто читал, заметил, что нельзя так часто использовать слово "ответить", ибо это портит совершенство текста. Но в природе нет текстов, опять ответил священник. За природой хорошо, как за забором, сказал прохожий. Природу придумали евреи, сказал другой прохожий застегивая плащ.

Она уходила по саду. Красивые белые ноги на сырой земле. Она шла между пластиковыми стульями. Она шла между овцами на горе, она шла на солнце в сверкании выжигающих лучей. Она вспоминала, как он сделал вид, что все забыл и эту тропу между стульев тоже, как он сделал вид, что она существует только сама по себе, что она прекрасна, но сама, сама прекрасна.

Она уходила по саду. Она.
Время - это женская сущность, как река, сказал священник, странно, что на вашем языке оно среднего рода, ухмыльнулся он. Этим вы, наверное, хотите подчеркнуть, что не принимаете время всерьез, упрекнул он. Пока я упрекал, я перестал быть отцом, опять нарушил тишину он. Вы религиозный эксгибиционист, захохотал я. В вашем языке слова не бывают мужчинами и женщинами и поэтому ваше сознание нуждается в дополнительном обострении восприятия. Я уйду по саду, сказал священник, прячьтесь за мной. Сутана будет развиваться на ветру. Наблюдающий подумает что вы моя тень. Я ваша тень, ответила тень, ответил я, ответила она, ответил священник. Слишком сложно сказала усталая старуха и сморщила немощный рот. Старуха была женщиной, возразил священник. Только теперь она вещественна, а раньше ее не было. И я знаю, что вы эти слова подбираете как мелодию во сне и когда будет утро, вы будете одни и по саду будут слышны шаги уходящих, их будет много.

Это последний абзац, решили мы. Эта наша торжественность. Эта наша отсталость и соединенность. Это усталость и она утром пройдет, сказала ты. Я после этого чувствую себя счастливой и наполненной, опять сказала она. Ты проснешься сказала ты. Мы уйдем по саду сказала она.

Авг.1995